Статьи о японской мафии

[леди Виктория Дарквуд]

15.11.2009 в 19:18

Пишет  anahata:

Статьи о японской мафии
Пишу сейчас еще один оридж в параллель с Ангелом на конкурс... Приходится перерывать кучу информации в ин-те, всячески приставать к кои, (и как ты меня только еще терпишь!))) , и все ради чего, - чтобы написать с максимальной достоверностью и приближенностью к нашей реальности, так сказать)))
Так вот к чему это я, а к тому, что наткнулась на очень интересные статьи о якудза, чем и спешу поделится с другими. Источник, где взят материал, к сожалению, не помню, но если найду, то обязательно добавлю ссылку. Итак якудза:

Статьи о японской мафии

Японская мафия

Японская мафия, или "борекудан", по-видимому, появилась в 1612 г. Тогда власти объявили охоту на так называемых сумасшедших самураев, в массе бродивших по дорогам Японии. Опустившиеся, со странными прическами, они не брезговали грабежом и насилием. В ответ на действия властей они объединялись в банды, в которых царила суровая дисциплина, ценилась верность главарю и членам банды. Властям так и не удалось справиться с якудзой, тогда государство создало других якудз, которые брались защитить крестьян и горожан от первой якудзы. Иными словами, предоставить платную "крышу". Полиция и власть контролировали легальный бизнес, якудза - нелегальный и полулегальный. Якудза не ссорились с властью, власть неофициально и даже иногда официально поддерживала их - лишь бы "был порядок".

На конец 1996 г. якудза насчитывала 79900 членов, из которых 67% приходилось на три крупнейших синдиката: Ямагучи - гуми (400 групп, около 23000 членов); Инагава-кай (140 групп, более 7000 членов) и Сумиеси-кай (112 групп, 600 членов). Общее количество преступных формирований, официально зарегистрированных как "борекудан", в 1998 году - 23 сообщества.

В структурном отношении триады и якудза имеют много общего. В модели, используемой для построения групп якудза, используются те же принципы вертикальной структуры с "головой дракона" во главе, как и у китайских триад, только называется такой лидер (босс, обладающий неограниченной авторитарной властью) - "каичо". Особенностью якудза является ограниченный, по сравнению с триадами, перечень позиций руководящего звена. Босс имеет только заместителя или капитана, называемого "вакато", все остальные позиции занимают рядовые солдаты "вакаи шу". Между тем, в борекудан проводят тщательное разграничение между ее членами (кумин) и теми, кто не был посвящен в секреты организации, не прошел специальную церемонию посвящения (джан-кумин), и потому находится на самой нижней ступени в мире якудза.

Кроме того, существуют и различия рангов и титулов в различных группах этой преступной организации. Установление силовой, авторитарной иерархии, как правило, происходит внутри семейных групп. Это позволяет членам семьи, находящимся на следующей за лидером позиции, учиться руководить семьей, использовать имя семьи, в соответствии с тем престижем, который она имеет, возглавлять отдельные звенья семьи, чтобы со временем стать ее лидером.

Борекудан имеют свою территорию и кодексы поведения, члены этих объединений связаны между собой псевдородственными отношениями преданности. Обряд посвящения означает отречение от кровных родителей и признание босса фактическим отцом. Система отношений в организованных преступных группах характеризуется тем, что господствует патерналистское покровительство со стороны лидера, что создает атмосферу солидарности наподобие семейных отношений.

Таким образом, группа якудза представляет собой псевдосемью-клан. Псевдосемейные отношения обеспечивают преступной группировке устойчивые связи не только между боссом и членами организации (за счет традиционных ценностей японского института семьи, в основе которого лежит конфуцианская концепция со строгой регламентацией места и поведения каждого ее члена), но и высокую степень сплоченности между ее членами (отношения старших и младших братьев). Не только вертикальные, но и горизонтальные отношения связывают членов одного ранга.

Жесткая корпоративная модель структуры характерна для отдельных звеньев - семейных групп, составляющих крупнейшие транснациональные организации якудза. Однако судя по количеству этих звеньев, достигающих в крупнейших организациях нескольких сотен, низовые горизонтальные структуры все-таки организованы с использованием принципов сетевых моделей.


Якудза внедряется в экономику

Японская мафия (якудза) предприняла мощную атаку на легальный бизнес. В последнее время криминальные кланы активно внедряются в законные структуры экономики. По мнению экспертов, уже сотни легальных предприятий так или иначе связаны с якудза, пишет газета The Times.

Нынешняя ситуация с ростом экономического влияния японской мафии приводит к тому, что бороться с ней становится все сложнее, констатируется в официальном докладе министерства внутренних дел Японии.

По данным полиции, якудзы научились действовать через подставные фирмы и превратились в настоящих игроков фондового рынка, владея акциями многих листинговых (открытых акционерных) компаний. При этом руководство предприятий может и не догадываться об интересах и влиянии, которое мафиози оказывают на ту или иную сферу бизнеса.

Как полагает один из признанных экспертов в области изучения деятельности якудзы, сейчас эти криминальные структуры являются крупнейшим в Японии биржевым игроком и держателем акций. При этом в полиции опасаются, что усиление влияния мафии приведет в будущем к новому кризису фондовых рынков.

В японском комитете по оценке ситуации на рынке ценных бумаг (SESC) составили список тех компаний, которые предположительно находятся под контролем якудз. По данным британского издания, в этот перечень входит более 200 фирм, многие из которых хорошо известны в Японии.

Остроту этой проблемы в последнее время ощущают и экономисты. Например, руководство биржи в Осаке приняло решение усилить контроль за игроками, чтобы исключить участие в сделках "серых" фирм, замеченных в связях с мафией. Однако, как только такая работа была проведена сразу выяснилось, что изгнанными с рынка окажутся очень многие игроки.

Похожая ситуация, по мнению полиции, складывается также на строительном рынке и в сфере торговли недвижимостью.

Особенно тревожит правоохранительные органы то, что якудзы берут на вооружение тактику и стратегию развития, которые применяются транснациональными компаниями. Свои экономические интересы криминальные кланы готовы отстаивать сообща.

По мнению независимых наблюдателей, полиция слишком поздно забила тревогу и теперь якудзы фактически уже вышли из-под контроля. В последние месяцы преступные кланы активно нанимали на службу брокеров и маклеров, лишившихся работы из-за сокращения персонала крупных компаний.

По данным издания NHK, некоторые кланы якудзы уже обзавелись на бирже своеобразными филиалами, товарооборот которых составляет миллионы долларов за сутки. А в недавно изданной книге "Капиталы якудзы" утверждается, что на мафию уже работает множество банкиров, маклеров и финансистов. Причем результатом такого "рекрутинга" стал колоссальный рост доходов мафиози и превращение якудзы в практически неуязвимую структуру, основанную на легальном бизнесе.

Более того, совсем недавно японские мафиози освоили и такую престижную область экономической деятельности, как аудит. Некоторые кланы контролируют деятельность компаний, занимающихся контролем финансовой деятельности, заявляет эксперт в области деятельности якудз Джошуа Адельштейн.

"Полицейские беспокоятся, но недооценивают угрозу. У плохих парней теперь есть все, чтобы управлять фондовым рынком", - подытожил специалист.

Взято с newsru.com


Стиль японской мафии

В политическом смысле якудза обычно считают себя ультраправыми. Они выступают за традиционные семейные ценности, за возвращение политики милитаризма, за возрождение самурайских традиций.

Для якудза очень важно разделение на якудза и катаги - "лохов", всех, кто не является якудза. Поскольку якудза возводят свою историю к "защитникам справедливости", традиционные законы якудза запрещают убивать катаги. Все остальное (рэкет, шантаж, грабеж, изнасилование) разрешается. Также разрешается убивать катаги, угрожающих деятельности клана.

Разумеется, якудза разрешается убивать других якудза. В случае войн между кланами дело иногда доходит до использования тэпподама - киллеров-камикадзе.

В клан якудза не входят женщины. Якудза вообще не доверяют женщинам - они считают, что женщины должны сидеть дома и заботиться о семье. В клане уважают только жен кумитё. Их называют "старшие сестры" (анэ-сан) и иногда с ними советуются, если кумитё в тюрьме или в больнице. Прочие же женщины, особенно не связанные с якудза, считаются "подстилками", и обращаются с ними соответственно.

Самое главное для якудза - личная честь, считающаяся производной от чести клана. Якудза не переносят, когда их оскорбляют или унижают. За экзотическими исключениями, якудза никогда не признают ошибок и не оправдываются. Опозоривший себя якудза может быть приговорен к отрубанию фаланги пальца, смерти, изгнан из шайки и так далее. Молодым якудза предписывается ничего не желать для себя и работать только на благо клана.

Взаимопомощь и поддержка друг друга также считается очень важной. Если якудза попадает в тюрьму, весь клан пытается помочь ему освободиться. Прикрыть "коллегу" считается большой доблестью.

Кланы якудза с большими традициями любят изображать из себя защитников обездоленных. Так Ямагути-гуми, один из самых больших кланов со штаб-квартирой в Кобе, оказал родному городу большую помощь после землетрясения 1995 года.

Сферы влияния японской мафии

Разные кланы и шайки специализируются на разных бизнесах - это зависит от истории конкретного клана или банды. Наиболее популярны: рэкет, контроль проституции, игорный бизнес. Почти любой мелкий или средний бизнесмен не раз сталкивается с якудза, контролирующими территорию, на которой он работает.

Более крупные кланы активно участвуют в политике и финансовой жизни, как незаконно, так и вполне легально. Они выбивают долги, по заказу срывают собрания акционеров, отмывают деньги, инвестируют бизнес. Той же Ямагути-гуми принадлежит один из высочайших небоскребов Кобе.

С давних времен якудза тесно сотрудничают (хотя иногда и воюют) с преступными группировками национальных меньшинств: корейцев и китайцев. Последние, в частности, непременные партнеры якудза по наркобизнесу - на территории Японии наркотики не производятся, поэтому их приходится ввозить из-за границы.

Отношение к японской мафии в обществе

Жизнь и бизнес якудза - традиционные темы японского жанрового кино и манги (в аниме они встречаются достаточно редко). Для японского менталитета непреклонные люди, не уважающие ничего, кроме законов семьи и чести, - любимые трагические герои, единственное оставшееся воплощение подлинно самурайского духа. С другой стороны, они - преступники, мешающие людям спокойно жить и работать, считающие себя хозяевами жизни.

Самый известный "певец" якудза за пределами Японии - современный режиссер и актер Китано Такэси. Его отец Китано Кикудзиро был связан с якудза, и мальчик практически вырос в их окружении. В дальнейшем это нашло отражение во многих фильмах Китано.

Словарь якудзы

Оядзи (Oyaji) - "Отец", начальник.
Камбу (Kanbu) - "Начальство", якудза высокого ранга.
Досу (Dosu) - Самурайский меч, все еще используемое некоторыми якудза оружие.
Тяка (Chaka) или Хадзики (Hajiki) - Огнестрельное оружие (обычно - пистолеты).
Кёдай (Kyoudai) - "Брат", коллега.
Сябу (Shabu) - Наркотики.
Сима (Shima) - Рэкет на определенной территории.
Номия (Nomiya) - Нелегальное букмекерство на ипподроме. Часто не только нелегальное, но и нечестное. Букмекеры-номия легко могут отказаться выплачивать выигрыш.
Киритори (Kiritori) - Выбивание долгов.
Цуцумотасэ (Tsutsumotase) - "Хипес", форма вымогательства. Женщина приводит "лоха" домой, а затем является "оскорбленный муж" и требует отступного.
Сэнсо (Senso) - Война кланов якудза.
Тэути (Teuchi) - Перемирие в войне кланов.
Юсури (Yusuri) - Шантаж.
Сацу (Satsu) или Пори (Pori) - Полиция.
Фуда (Fuda) - Ордер на арест или обыск.
Оцутомэ (Otsutome) - Заключение под стражу.
Кагэтёфу (Kagechoufu) - Денежная помощь, которую оказывает клан якудза попавшему в тюрьму.


АДП. Еще одна очень интересная статья о якудза

P.S. Публикую больше для себя, чтобы не забыть и не потерять материал ))

«Якудза»: бич и «гордость» Японии

«Якудза»: бич и «гордость» Японии

Вообразите в наших киосках нечто вроде еженедельника «Новости вымогателя» или многотиражкй «Вечерний домушник», контору с вывеской типа «Черная кошка» с начертанным на дверях графиком приема рэкетирами посетителей или красующиеся на улицах и начищенные до блеска эмблемы преступных групп. А в Японии все это есть - газеты, вывески, эмблемы. Есть даже фирменные бланки и печати этих групп, члены которых именуются «якудза». Кто они и почему действуют почти открыто, не опасаясь преследования властей?

Проступок был серьезный, и 35-летний профессиональный гангстер по имени Кэндзо прекрасно знал, как искупить вину. Под настороженными взглядами членов своей банды он уселся за низкий столик, на котором уже лежал короткий меч в деревянных гладко оструганных ножнах. Пауза, казалось, тянулась вечно. Но вдруг Кэндзо с резким гортанным выкриком выхватил клинок и точным ударом отсек себе фалангу мизинца на левой руке. Не обращая внимания на хлынувшую кровь, он тщательно завернул отрубленный кусок пальца в белую ткань и с поклоном передал стоящему поодаль суровому старику, которого все почтительно называли «отец». Тот принял намокающий кровью сверток и коротко кивнул. Церемония была закончена: Кэндзо искупил былое непослушание главарю банды и подтвердил свое право и впредь называться «якудзе», как в Японии именуют мафиози.

Признаюсь, что этот жутковатый ритуал я видел в Токио в одном из телевизионных фильмов, которые почти с восхищением повествуют о нравах гангстерских организаций.

— Вам, может быть, трудно это понять, но «якудза» — своеобразная часть нашей народной культуры, — сказал мне в минуту откровенности интеллигентный токийский знакомый. — «Якудза», в сущности, причиняют несравнимо меньше хлопот рядовым японцам, чем мафия американцам или европейцам. Конечно, наши гангстеры - это зло. Но зло такого рода, которое по крайней мере до сих пор предпочитало скрываться в отведенной для него социальной нише.

Описанный выше захватывающий обряд отрезания фаланги мизинца в знак искупления грехов перед бандой — вовсе не умершая средневековая традиция типа харакири или ритуала пожирания дымящейся печени поверженного врага, который некогда, увы, бытовал у самураев. Полицейские эксперты свидетельствуют, что больше половины профессиональных «якудза» и сейчас живут с обрубленными пальцами.

За что их карают? Кодекс бандитской чести требует наказывать отсечением фаланги за разглашение гангстерских секретов, мелкую, то есть «не достойную «якудза» кражу, тайные связи с соперниками или изнасилование (ведь мы, мол, благородные бандиты, а не уличная шпана). Но чаще всего кара следует за самовольство и непослушание приказам «отца», как традиционно именуют в Японии главарей шаек профессиональных уголовников. Впрочем, за более серьезные прегрешения наказывают смертью или изгнанием из банды. Особыми ритуалами сопровождается и прием в ряды «якудза». К популярным церемониям относится обмен чашами с рисовой водкой перед вратами какого-нибудь почитаемого синтоистского храма между «отцом» и новобранцем.

Перед церемонией посредники из числа ветеранов уголовного мира произносят закрепленную веками формулу посвящения: «Отныне ты несешь бремя долга перед нашей семьей и ее отцом. Ты будешь выполнять свой долг любой ценой - даже если твои жена и дети будут голодать, даже ценой собственной жизни». Испив после этого ритуального сакэ, участники церемонии вступают в особые «родственные» отношения, сплачивающие банду крепкой, непререкаемой дисциплиной. Нарушение приказов главаря равносильно непочтению к родителям, что в Японии считается одним из самых страшных грехов.

...В январе 1985 года вся Япония с замиранием сердца следила за разворачивавшейся междоусобной войной между двумя самыми могущественными кланами «якудза» - крупнейшим гангстерским синдикатом «Ямагути-гуми» численностью до 70 тысяч человек и отколовшейся от него воинственной группировкой «Итивакай», стремившейся урвать себе место под солнцем.

События развивались так. Вначале на пороге своей шикарной виллы был застрелен из пронесшейся мимо машины главарь «Ямагути-гуми».

Вслед за этим выстрелы прозвучали в спальне другой фешенебельной резиденции. Прибывшая на место преступления полиция нашла там залитый кровью труп мужчины с поразительной татуировкой во всю спину — отрубленной головой самурая, выполненной цветной тушью. По этой «визитной карточке» блюстители порядка сразу же опознали «отца» группировки «Итивакай» Тосифуми Оно, поскольку такая наколка имелась в уголовном мире только у него.

По данным полиции, татуировку имеют 70 процентов «якудза». Нужно, правда, сразу внести ясность: речь идет не о выколотом «солнышке», не о «не забуду мать родную» и даже не о пышногрудой русалке. Японская татуировка - это сложная цветная картина, которая обычно покрывает практически все тело от плеч до колен, включая, как уверяют знатоки, «самые интимные места». Наиболее популярные сюжеты — это комбинации из драконов, тигров, портретов причудливо загримированных артистов традиционного театра «Кабуки» в запутанном орнаменте из фантастических цветов и растений.

В незапамятные времена татуировка служила в Японии клеймом для преступников подобно тому, как в старой России каторжникам выжигали на лбу слово «вор». Древние китайские летописи рассказывают о пристрастии еще пращуров нынешних японцев к выкалыванию на теле различных ритуальных картин, призванных отгонять злых духов. В позднем феодальном обществе татуировками увлекались бродячие самураи. Уже тогда сложная цветная наколка на всем теле должна была демонстрировать силу духа и презрение к страданию, поскольку создание такой картины — дело весьма мучительное.

Полная татуировка спины требует около 100 часов, в течение которых кожу медленно обрабатывают костяными и деревянными иглами, смоченными в цветной туши. И надо быть очень большим модником на бандитский лад, чтобы вытерпеть «созидание» украшения — почти два года непрерывных мучений. Не будем уже говорить о том, что стоит это «удовольствие» почти 10 тысяч долларов.

И тем не менее «якудза» по-прежнему обожают фантастические узоры на коже, которые нагоняют ужас на посетителей пляжей и общественных бань. Впрочем, стремление подчеркнуть свою исключительность проявляется и в костюме бандитов, которые питают страсть к единообразию.

Если хотите представить обличье типичного «якудза», то нарисуйте в своем воображении пародию на заграничного гангстера: белый костюм а-ля «мечта Остапа Бендера», лакированные остроносые ботинки, черная рубашка, белый или цветастый шелковый галстук, непроницаемые солнечные очки на пол-лица, массивные золотые часы, браслеты и перстни, почти комичное пристрастие к огромным, похожим на металлических крокодилов автомобилям американского производства с гигантскими никелированными решетками радиаторов, прозванными еще в оккупационные времена «улыбкой доллара»...

Думаю, я уже убедил вас в том, что мир «якудза» может дать массу заманчивых сюжетов для кино и детективов. Но одного этого явно недостаточно, чтобы понять загашый феномен удивительной терпимости японских властей к организованной преступности. К примеру, в любом полицейском справочнике вы найдете точные данные о численности банд «якудза», которые сейчас объединяют около 100 тысяч человек. Однако собраны эти цифры вовсе не путем трудной и опасной работы армии законспирированных осведомителей. Вся штука в том, что профессиональные гангстеры в Японии живут совершенно открыто, в сущности, даже не скрывая свой род занятий. Татуированный детина вам может совершенно спокойно признаться в том, что он «якудза», поскольку это ненаказуемо, а за решетку можно угодить лишь за конкретный, доказанный проступок.

Более того, пользуясь законом о «политических организациях» и свободе создания частных компаний, уголовники свободно собираются в легально действующие общества. «Ямагути-гуми» имеет даже собственную газету тиражом 100 тысяч экземпляров. Типичный номер издания «Ямагути-гуми» включает обязательное приветствие «отца», советы по юридическим вопросам, объявления, информацию об арестах, освобождениях и прочую бандитскую хронику - уголок самодеятельных уголовных поэтов...

Для разъяснения льготного положения уголовников в стране, считающейся во всем мире эталоном порядка, нам придется совершить экскурс в историю.

...В начале XVII века их пугающий облик был известен каждому - заткнутое за пояс короткое кимоно, длинный» волочащийся по земле меч, грива волос, собранных затылке в густой «конский хвост». Узкие, грязноватые улочки японских городов моментально пустели, когда разносился слух о приближении шайки бродячих самураев, готовых просто ради развлечения любому снести голову взмахом клинка.

Отряды бродячих самураев были непременными участниками междоусобных войн на протяжении практически всего средневековья. Однако подлинным бедствием они стали в первую четверть XVII века, когда страна только-только объединялась под властью клана Токугава, железной рукой прекратившего длившиеся несколько столетий войны между княжествами. Не у дел сразу же оказались тысячи самураев, которые из поколения в поколение были приучены только к войне. Многие отчаянные рубаки не смогли найти себе места в изменившемся мире и поняли, что пропитание можно отыскать только с помощью клинка.

Тот, кто смотрел фильм Акиры Куросавы «Семь самураев», вспомнит шайки беспощадных налетчиков, облагавших данью японские деревни и городские кварталы. Для защиты жители вынуждены были формировать оборонительные отряды из числа безработных воинов, которые нравами мало отличались от бандитов. Враждовавшие шайки самураев, как принято считать, и стали отдаленными предками нынешних «якудза».

Именно отдаленными, поскольку отряды безработных воинов были истреблены японскими властями уже к концу XVII века, оставив о себе лишь массу красивых легенд в стиле Робина Гуда, литературных сюжетов и пьес, среди которых уже несколько веков огромной популярностью пользуется красочная постановка театра «Кабуки» об одноруком Кисабуро, насмерть рубившемся с бандитами в Эдо — тогдашней столице Японии.

Настоящие «якудза» появились позже - в XVHI и XIX веках, когда Япония в условиях безраздельного господства феодального военно-полицейского аппарата полностью погрузилась в период застоя, поддерживаемый принудительной изоляцией от внешнего мира. Население страны было поделено на сословия, права и обязанности которых были четко расписаны до унизительных деталей, включая фасон прически и покрой костюма.

Общество было беспощадно к изгоям, которых за людей не считали. И поэтому они вынуждены были обитать в гетто, заниматься свежеванием падали, выделкой кож и т.д. Именно эти обездоленные и стали базой для организации уголовных корпораций в японских городах, контролировавших игорные дома и мелкую розничную торговлю. Бандитские кланы по-своему копировали жесткое иерархическое устройство окружавшего их мира, давая своим членам иллюзию социальной значимости. Именно тогда сложились обряды принятия в бандитские шайки, культ «отца», верности банде и т.д. Ненавидя надменных самураев, сами уголовники пытались подражать дворянскому кодексу воинской чести, преломляя его на свой лад, а бродячие профессиональные картежники манерами старались походить на неприкаянных рубак начала XVII века. Кстати, из жаргона игорных домов родилось и само слово «якудза», которое означает проигрышную комбинацию из 20 очков («я» — 8, «ку» — 9, «дза» — 3) в старинной азартной игре, чем-то напоминающей «очко» - одну из традиционных забав наших отечественных уголовников. В переносном смысле «якудза» стало означать «неудачник, изгой», как себя с неким мрачным щегольством называли бандиты в феодальной Японии.

Все это создавало ореол своеобразного романтизма вокруг профессионального преступного мира страны. Этот романтизм получил дальнейшее развитие во время бурных событий конца 60-х годов прошлого века, когда Япония сбросила путы феодального устройства и открыла путь к преобразованиям на западный лад под флагом свержения клана Токугава и восстановления власти «божественного императора». Вновь будто вернулись времена начала XVII века: отряды вооруженных бандитов выступали вместе с низкоранговыми самураями на стороне сторонников реформ, расправляясь под шумок с опостылевшими им полицейскими и чиновниками прежнего режима. В звездный час «якудза» один из их признанных предводителей по имени Дзироте сумел мобилизовать под знамена буржуазной революции несколько тысяч профессиональных преступников, за что получил ордена и почетные звания от победивших сторонников преобразований.

Военные заслуги уголовных кланов, их фанатичный шовинизм, верность «самурайским традициям» и готовность служить на определенных условиях новым властям заложили первые камни в фундамент особого статуса «якудза» в Японии. Конец прошлого и первая половина нынешнего века ознаменовались сращиванием наиболее организованных преступных синдикатов с крайне правым ультранационалистическим движением. Именно этот симбиоз породил влиятельные террористические группировки типа «Общества Черного Дракона», «Общества Темного Океана», которые сыграли зловещую роль в скатывании страны к правой военной диктатуре.

Активным участием в националистическом движении «якудза» выхлопотали себе особый привилегированный статус. Некоторые банды настолько срослись с карательными и шпионскими службами, что их боевиков направляли даже в оккупированные районы Китая и другие страны Азии для выполнения особо деликатных операций, чаще всего связанных с изъятием ценностей и совершением террористических актов. Известно, например, что тренированные по образцу средневековых лазутчиков профессиональные уголовники из «Общества Черного Дракона» по поручению официальных властей в Токио проникли в Сеуле во дворец последнего корейского монарха и убили королеву, что послужило поводом для японского вторжения и захвата Кореи.

Однако в годы второй мировой войны влияние мафии резко пошло на убыль, поскольку милитаристское руководство под лозунгом «тотальной мобилизации нации» не могло примириться с существованием в стране полуавтономной силы, претендующей на привилегии. В результате одни лидеры «якудза» полностью легализовались и перешли на службу властям, а наиболее упрямые «воры в законе» угодили за решетку вместе со всеми, кто не вписывался в тоталитарные общественные порядки: христианами и эсперантистами, поклонниками новых религий и пацифистами, не говоря уже о представителях левых сил. И когда в конце 1945 года старые боссы «якудза» вместе с крахом милитаристского режима получили свободу, они столкнулись с непривычной для них ситуацией, поскольку новая Япония вовсе не походила на ту страну, где они привыкли быть единоличными властителями преступного мира.

Автоматными очередями и взрывами гранат японцев в то время трудно было удивить. Их разбомбленные, голодные города в первые послевоенные годы, помимо официальных американских оккупационных властей, оказались во власти и других хозяев — организованных и наглых уголовников. Казалось, рухнуло и полетело в тартарары все: и превратившиеся в пустые бумажки деньги, и казавшиеся еще вчера незыблемыми права на собственность, и авторитет полиции, которая была дискредитирована верной службой прежнему режиму и лишена после 1945 года даже права на ношение оружия. Власть оказалась в руках тех, кто владел единственной реальной тогда «валютой» - продуктами, сигаретами, возможностью нанимать на работу оказавшихся не у дел демобилизованных солдат, многодетных вдов и дистрофичных подростков, выросших под завывания воздушной тревоги. Страна превратилась в огромную толкучку, где кипели кровавые страсти, а жизнь человеческая ценилась дешевле банки консервов.

У черного рынка в те годы были решительные и жестокие боссы - так называемые «люди трех стран», как окрестили неожиданно вышедших на уголовную авансцену китайцев, корейцев и тайваньцев. В годы войны примерно 2,6 миллиона их было завезено в страну в качестве рабов для подневольного труда на шахтах и заводах. После 1945 года большая часть китайцев и корейцев уехали на родину. Среди оставшихся образовалась группа «мстителей», которые решили своими силами и в свой карман «получить репарации» с поверженной Японии. Сколотив вооруженные отряды, эти люди занялись грабежом и фактически поставили под свой контроль черный рынок, поскольку собственно японская мафия в те годы еще не собралась с силами.

Первая решающая битва между ними произошла в портовом городе Киото, где «люди трех стран» захватили местное полицейское управление и взяли его служащих заложниками, дабы продемонстрировать свою власть. «Блюстители порядка» разбежались, и тогда растерянный мэр обратился за помощью к единственной «альтернативной» вооруженной силе в округе. «Якудза» использовали отведенный им шанс: банда татуированных с головы до ног мафиози заманила противников в ловушку и порубила их самурайскими мечами.

Сражение в Киото прогремело на всю страну. «Якудза» оказались в положении чуть ли не национальных героев, защищающих бедную разгромленную Японию от засилья иноземных заправил черного рынка. А власти и полиция при этом угодили в положение «моральных должников», поскольку мафия как бы на время благородно взяла на себя их обязанности по наведению порядка. Однако главные бои «якудза» были еще впереди — в Токио.

Там «мстители» были сильны. Они подчинили себе гигантскую толкучку в районе разбомбленного вокзала «Симбаси», где торговали всем — от поношенных галифе и самодельных спичек до партий ворованной с оккупационных складов тушенки и молоденьких проституток. Тщательно готовясь к операции, «якудза» в обломках найденного в развалинах сбитого истребителя нашли пулемет, который заранее установили на крыше сожженной школы в самом центре рынка. В назначенный час сотни гангстеров с мечами, револьверами и гранатами бросились на лавки корейцев и китайцев. Те отчаянно сопротивлялись, но бешено работавший пулемет сделал свое дело: толкучка у «Симбаси» на глазах у наблюдавшей за кровопролитием полиции перешла в руки «патриотических японских мафиози».

Народ быстро смекнул, что новые хозяева будут похлеще старых. Но было поздно. Для «якудза» началась золотая пора обогащения. В их распоряжении оказался не только бездонный черный рынок, но и неисчерпаемый фонд новобранцев из бывших солдат императорской армии обученных убивать, но не имеющих возможности найти применение своим силам в лежащей в руинах стране, потерявших моральные ориентиры, поскольку поражение стерло прежние нормы тоталитарной нравственности, не дав ничего взамен.

Новые времена рождали новых героев, и одним из них стал некий Акира Андо — родоначальник современного типа боссов «якудза». В годы войны он был чрезвычайно близок к японским милитаристским кругам, получил от них право распоряжаться значительной частью рабов, вывезенных из оккупированной Кореи. Однако после 1945 года Андо сразу же сумел понравиться и американцам. Уже в первые дни капитуляции в обстановке всеобщего страха и замешательства Андо ухватил контракт на переоборудование военно-воздушной базы Ацуги, куда должен был прибыть новый хозяин Японии - командующий оккупационными войсками генерал Дуглас Макартур. Десятки миллионов японцев голодали, дети со вспухшими от недоедания животами бегали за джипами американских патрулей в надежде поймать на лету кусочек галеты или шоколадки. А Акира Андо ловил в это время десятки миллионов на срочных строительных контрактах, столь выгодных в разбомбленной стране, спекулировал продовольствием и обмундированием, списанным со складов вооруженных сил США.

Впрочем, интересен он нам отнюдь не только финансовой ловкостью, а связями и положением в послевоенном японском обществе. Акира Андо, с одной стороны, служил посредником между вооруженными бандитами и строительным бизнесом, который и сегодня, как утверждают японцы, тесно связан с мафией. С другой стороны, Андо обладал разветвленными связями в правящей элите. Видные исследователи феномена «якудза» американцы Дэвид Каштан и Алек Дабро отмечают, что в числе друзей этого «крестного отца» был даже брат императора — влиятельный принц Такамацу, немало сделавший для того, чтобы убедить американцев в необходимости сохранения в поверженной стране прежней монархической системы и прекращения чистки чиновников и политических деятелей, связанных с поверженной военной диктатурой. Поговаривают, что важную роль посредника в этом деликатном деле сыграл и Андо, поскольку он управлял сетью баров и кабаре, куда любили заходить высокопоставленные чины оккупационной администрации. Его аргументация в беседах с американцами была достаточно простой, но доходчивой: «Мы должны бороться с красными всеми силами, а для этого японцам нужны император и порядок».

Конечно, не только этот влиятельный бандит своим красноречием убедил генерала Макартура в необходимости союза с правыми консерваторами и умеренными националистами против коммунистов и социалистов, которые после поражения милитаристского режима вышли из тюрем и завоевали мощные позиции в профсоюзах и общественных организациях, реально претендуя на власть в стране. Да и сам Андо к середине 50-х годов куда-то сгинул, уступив место новым, более удачливым «отцам». Однако остался в неприкосновенности механизм его деятельности: операции на стыке бандитизма и легального бизнеса, прочные связи с верхушкой правых консерваторов, готовность охотно участвовать в тайной и явной борьбе с «красными».

Уже упоминавшиеся Каштан и Дабро в своей нашумевшей книге «Якудза» приводят длинный перечень антикоммунистических операций, осуществленных мафией по заказу американских спецслужб и японских правых. Это и похищения левых деятелей, и террористические акты, которые были приписаны затем японским коммунистам и профсоюзным активистам. В период бурных выступлений против продления «договора безопасности» с США в конце 50-х — начале 60-х годов отряды мафиози сражались на стороне полиции против демонстрантов, избивали участников забастовок. Известно, что перед намечавшимся в 60-х годах визитом в Японию президента Эйзенхауэра «якудза» пообещали властям вывести на улицы 250 тысяч готовых к бою гангстеров, чтобы «задать перцу» студентам и профсоюзникам, готовившим массовые акции протеста. Визит не состоялся, и только это избавило страну от избиения левых.

Пожалуй, ни одна из развитых стран не знает в послевоенный период такого откровенного сращивания организованной преступности с правящими кругами — вернее, с крайне правым крылом консерваторов, находящихся у власти в Японии уже четыре десятилетия. Японские власти и по сей день в глубине души испытывают своеобразное «чувство благодарности», к мафии, которая «из патриотических чувств» и, естественно, в надежде на взаимность помогла сначала в усмирении «людей трех стран», а затем и левого движения, нараставшего в период послевоенной разрухи. Не случайно большинству банд сейчас позволено легально действовать именно в обличье ультраправых шовинистических и «политических организаций», которые, кстати, в качестве «общественной нагрузки» регулярно устраивают кошачьи концерты у советских представительств или разъезжают по Токио под пугающий рев милитаристских маршей на выкрашенных в черный цвет грузовиках, призывая прохожих «почитать его величество императора», «раздавить красных» и «отбить у русских захватчиков священные северные территории».

Однако в нынешней разбогатевшей Японии, уже почти забывшей о голоде и бурных катаклизмах первых послевоенных лет, мафия занимается отнюдь не только политической агитацией, оставаясь при этом последним прибежищем для тех, кто не вписывается в одно: родное и работящее общество страны. Как и триста лет назад, вступление в мир «якудза» остаётся своего рода утешительным призом для тех, кто не смог найти свое место в «нормальном» мире, где царит дух напряженной конкуренции с беспощадным отсевом слабых, ленивых, необразованных. Япония сегодня — это общество так называемого «среднего класса» с единым для большинства и достаточно высоким уровнем жизни, поскольку доходы менеджера самого высокого класса превышают доходы простого рабочего в среднем не более чем в десять раз. Однако и это поделенное почти на всех благополучие кое-кому не достается.

Одни проигрывают из-за отсутствия способностей, другие - из-за нежелания тратить здоровье на изматывающую работу и учебу, а третьи с самого рождения отнесены к категории изгоев, не имеющих доступа на эскалатор, ведущий к успеху. Представители первых двух категорий чаще всего заканчивают жизнь в ночлежке или у костра, где греются бездомные оборванцы. Люди же третьего разряда свое стремление к лучшей доле зачастую могут реализовать только в теневом мире «якудза». Не случайно 70 процентов членов мафии — это все те же потомки средневековых неприкасаемых, во многом лишенных и сейчас возможности пробиться к благополучию из-за «нечистого происхождения». Среди оставшихся 30 процентов велика доля наследников послевоенных «людей трех стран» - корейцев и китайцев, которые из поколения в поколение живут в Японии, однако не считаются ее гражданами и подвергаются дискриминации при приеме на работу. Каждые три из четырех «якудза» были выгнаны или сами ушли из школы, не получив среднего образования. Известно, что даже в начале 80-х годов один из всесильных «отцов» крупнейшего гангстерского объединения «Ямагути-гуми» не умел читать. И это в Японии, где царит культ просвещения — проблему неграмотности решили еще в прошлом веке, — а социальный статус человека чаще всего определяется названием университета, который он окончил.

Теневой мирок «якудза», как и в феодальные времена, до смешного копирует порядки «нормального» общества. Даже средний заработок рядового гангстера, в сущности, соответствует среднестатистической заработной плате по стране. Управляющий каким-нибудь полулегальным публичным домом с ввезенными по липовым туристическим визам филиппинскими проститутками получает, как заведующий сектором в приличной частной компании, а главарь небольшой шайки из нескольких десятков человек по уровню жизни весьма схож с владельцем небольшой фирмы — скажем, субподрядчика «Тоёты».

Однако сходство с нормальным миром на этом и кончается, поскольку бизнес «якудза» — это насилие, шантаж, эксплуатация самых грязных человеческих пороков.

- Один из главных объектов внимания гангстеров - домохозяйки, которые целый день скучают в четырех стенах, — рассказывал мне криминальный корреспондент агентства Киодо Цусин, прекрасно знающий уголовный мир своей страны. — Муж на работе с утра до позднего вечера, дети — сначала в школе, потом у репетиторов, поскольку постоянные экзамены требуют непрерывно накачивать знаниями даже малышей. В результате обеспеченные замужние дамы зачастую страдают от одиночества — ведь не все склонны заводить подруг или посещать курсы аэробики. И тут, когда женщина уже глядеть не может на опостылевший телевизор, в дверях ее дома- раздается звонок, и в прихожей появляется элегантный коммивояжер, предлагающий различные тонизирующие вещества, средства от головной боли и недомоганий, которые так склонны находить у себя скучающие домохозяйки. Таблетки помогают, вызывают легкость, приятное забытье и постепенно, шаг за шагом женщина оказывается в числе постоянных клиентов мафии, делающей огромный бизнес на нелегальной торговле стимулянтами, которые почти не отличаются от наркотиков. Кстати, именно бытовая наркомания приносит «якудза» самые большие доходы...

Да, торговля наркотиками — самая прибыльная статья доходов «якудза». В Южной Корее и на Тайване они имеют подпольные фабрики по изготовлению дурманящих стимулянтов в таблетках. С контрабандой связана и другая статья доходов — нелегальный ввоз в Японию огнестрельного оружия, торговля которым в стране категорически запрещена. Другие сферы деятельности мафии тоже балансируют на грани уголовного кодекса. Скажем, рэкетом они не гнушаются, хотя в Японии он имеет свою специфику, соответствующую высокой стадии развития в стране корпоративного капитализма.

В чем эта специфика? Администрация частных компаний в Японии пользуется большой свободой рук в решении текущих дел, определении курса фирмы. Однако есть один неприятный момент — проходящие каждый год общие собрания акционеров, которые имеют право проголосовать за смену руководства, изменение его стратегии и т.д. Как правило, на такие собрания приходят крупные пайщики — представители банков, других фирм, маклеры, обслуживающие интересы клиентов, поскольку скромный держатель десятка акций вряд ли будет обременять себя изучением трудных финансовых отчетов.

Тут и появляется шанс для «якудза». Купив совсем немного акций, они получают право посещать собрания, задавать дотошные вопросы и вообще «тянуть резину» так, что боссам приходится волей-неволей откупаться. Правда, куда больший куш они срывают за сбор «компромата» на руководство компаний (фотографии с любовницами, незаконнорожденные дети, компрометирующие знакомства, слухи о взятках и т.д.), который можно неожиданно вывалить перед ошеломленными участниками собрания пайщиков. Молчание в этом случае оценивается в круглую сумму, четко учитывающую финансовые возможности жертвы шантажа.

Зачастую, если верить печати, администрация многих компаний без особого шума поддерживает с вымогателями уравновешенные постоянные связи, используя их крепкие кулаки для своих нужд -в первую очередь для того, чтобы не допустить нежелательных расспросов и дебатов на собраниях пайщиков. В этом случае гангстеры с акциями либо перекрикивают недовольных, либо просто затыкают им рот. Идеалом, как говорили мне в Токио, считается прокручивание годового собрания гигантской корпорации за 20 минут, что практически не дает возможности разобраться в верности политики менеджеров и в случае нужды выразить в ней сомнения. Дело это настолько выгодное, что в Японии действуют банды, десятилетиями специализирующиеся только на «обслуживании» встреч пайщиков. Впрочем, куда более доходное занятие — ростовщичество, которое в последние десятилетия буквально расцвело в Японии, несмотря на обилие респектабельных банков. Дело тут в том, что часть потенциальных клиентов вовсе не стремится получить деньги в долг гласно, поскольку заем в банке сопряжен с проверкой платежеспособности и т.д. Ростовщик же может выложить любому кучу денег просто по предъявлении водительских прав.

Это весьма устраивает, скажем, попавших в финансовые затруднения мелких бизнесменов, вчерашних служащих, решивших начать «свое дело» на пустом месте, или домохозяек, мечтающих иметь собственные деньги для каких-нибудь тайных нужд. Впрочем, легкость получения займа у ростовщиков — это ловушка, поскольку за выданную почти под честное слово сумму нужно, согласно уговору, уплатить... более 70 процентов годовых. Если деньги не возвращаются вовремя, то процент удваивается. Ну а уж затем из глубокой тени выходят те, кто прекрасно умеет выколотить должок из запутавшегося клиента.

Сначала должнику начинают день и ночь звонить по телефону с прозрачным советом «вернуть денежки», иначе «будет худо». Затем гангстеры обещают прийти на работу к проштрафившемуся клиенту и устроить скандал на глазах у сослуживцев. Обычно после этого человек, что называется, сломан, поскольку для японца нет ничего более страшного, чем «потерять лицо» на виду у коллег, родственников или соседей. Ну а дальше следуют интернациональные методы расправы: избиения, поджоги и т.д.

Страхом перед расправами ростовщиков вызвано по меньшей мере 11 процентов самоубийств в стране. Специфически японское явление — исчезновение без вести людей. Они бегут из семей, от своих родных мест — лишь бы уйти от беспощадных и жестоких кредиторов.

Однако, несмотря ни на что, ростовщики умеют не только выколачивать деньги, но и привлекать клиентов. «Якудза» не такие дураки, чтобы откручивать голову курице, несущей золотые яйца, и к насилию в отношении клиентов они прибегают в крайних случаях. К тому же ростовщичество дает прекрасную возможность для отмывания денег, полученных нелегально — скажем, на той же торговле наркотиками. Не забудем и то, что банкиры от мафии свято соблюдают правило, которое особенно привлекает к ним публику, - хранят полную тайну займов. Это очень важно, например, мужу, пытающемуся тайком от суровой супруги получить необходимую сумму на развлечения с любовницей. Не случайно жестокое поражение ожидало солидный американский «Сити бэнк», когда он попытался отхватить себе кусочек гигантского ростовщического бизнеса в Японии, обещая чуть более выгодные условия, чем местные дельцы. Жители страны сознательно предпочли «своих», полагая, что они все же надежнее и привычнее.

В такой же «серой зоне» между чистой уголовщиной и легальным доходным предпринимательством находится и еще один столп теневой экономической империи «якудза» — бизнес на сексе.

...Приехав в Токио, один мой не понимавший по-японски московский знакомый по долгу службы был вынужден несколько раз звонить к нам в отделение ТАСС по телефону, и каждый раз он не скрывал своего восторга тем, что в уличных телефонных будках царит полный порядок, лежат толстые книги с номерами абонентов, а сами аппараты работают и на магнитных кредитных карточках, и на мелочи в любом наборе — причем исправно дают сдачу с крупных монет. Единственное, чего он не мог понять, так это назначение многочисленных разноцветных афишек величиной с карманный календарик с портретами заманчиво улыбающихся симпатичных девушек, которыми телефонные будки оклеены буквально от пола и до потолка. Пришлось объяснить новичку, что это реклама, так сказать, сексуальных услуг на дому с описанием всех достоинств, трудовых навыков и излюбленных приемов тех или иных представительниц «древнейшей профессии».

«Значит, проституция в Японии легальна», поспешил сделать вывод мой знакомый. Нет, вновь разъяснили мы ему, проституцию в стране официально запретили еще в 1958 году, когда были погашены красные фонари в кварталах терпимости. Однако это отнюдь не означало прекращения бизнеса на сексе — просто нелегальность этого занятия сделала его почти целиком добычей тех, кто привык обходить закон, то есть гангстеров. Впрочем, запрет на проституцию в Японии носит достаточно условный характер.

Массовые еженедельники, которые можно купить в любом киоске, открыто рекламируют всевозможные «клубы», где, скажем, «ласковые кошечки гарантируют экзотическое наслаждение» или «нежные старшеклассницы снимут ваши стрессы после работы». Самая массовая форма проституции - это расположенные у каждой станции метро «бани», где за плату предоставляется хорошо оборудованная ванная комната с бассейном и молоденькой банщицей в одном лишь кокетливом переднике. В каждом уголке Японии можно встретить выстроенную то в стиле западноевропейского средневекового замка, то в виде полинезийской хижины так называемую «гостиницу любви», где без ненужных формальностей сдают на почасовой основе номера с зеркальными потолками, гигантскими кроватями и видеосистемами, которые могут спроецировать на экран наглядные пособия для тех, кто желает поднять свою секс-квалификацию. Если у вас нет собственной партнерши, портье быстро предложит девочку на выбор. Таких заведений в Японии действует уже около 40 тысяч. Их оборот превышает 40 миллионов долларов в день — больше, чем ассигнуется в стране на нужды обороны. Тысячи студенток и молодых работающих женщин по собственной воле заносят свои интимные данные в «компьютерные банки любви», через посредничество которых они обзаводятся богатыми содержателями, приобретая таким образом возможность без помех, путем одного-двух свиданий в неделю получать то шубу из чернобурки, то новенький автомобиль модного в нынешнем сезоне цвета. Ну а управляющие этими службами «якудза» имеют стабильный доход на комиссионных, из которых, кстати, и оплачиваются опытные вербовщики, без труда отыскивающие новых кандидаток в содержанки.

Если «компьютерные банки любви» — это высший этаж проституции, ее самое респектабельное и, так сказать, «ненасильственное» проявление, то в самом низу этой грандиозной машины бизнеса секса находятся грязноватые бордели с плохо говорящими по-японски девчонками из Таиланда и Филиппин, которых «якудза» импортируют под видом «туристок» или «стажерок». Известно, что многие из них надеялись совсем на другую карьеру в процветающей Японии — скажем, на вполне приличную работу на заводе. Однако на деле девушек превращают в бесправные секс-машины, пропускающие через себя, по данным организаций защитников прав человека, до 20—30 клиентов в день. Не беда, что девчонки быстро становятся полусумасшедшими старушками, привыкшими отгонять дурные мысли лошадиной дозой дешевого виски или наркотиками. В перенаселенных трущобах Манилы или Бангкока можно легко завербовать новых «стажерок». В 1985 году общественность добилась принятия Закона о контроле за увеселительными заведениями, который запретил посещать сомнительные места молодежи до 18 лет, потребовал закрывать все «бары» и «кабаре» после полуночи, ввел уголовное наказание за зазывание клиентов на улицах, дал полиции широкие права на отлов проституток и даже специально оговорил, что в «банях» отныне можно мыть клиентов лишь при незапертых дверях.

Печать было затрубила о разгроме этой сферы теневой экономики, но слухи о ее гибели, как говорится, оказались преувеличенными. Импортированных из Юго-Восточной Азии проституток быстро рассредоточили по частным квартирам и особнякам, не подлежащим полицейской регистрации. Одновременно на рынок были выброшены новые секс-услуги, которые формально не подпадали под новый закон, — вроде садо-мазохистских баров, телефонных служб, обеспечивающих разговоры на эротические темы, или кофеен, где публику обслуживают не слишком одетые официантки. В одном токийском районе, Кабуките, кстати, сосредоточено более 400 таких заведений, и, поверьте, вовсе не похоже, что их коснулась суровая рука закона.

Впрочем, газеты регулярно сообщают об отлове и депортации очередных партий нелегальных филиппинских проституток, об арестах заправил тайных «компьютерных банков любви» и т.д. Проводятся шумно разрекламированные облавы на вымогателей, раздаются обещания покончить со злонамеренным ростовщичеством. После очередной вспышки междоусобной вражды гангстерских кланов с уличной пальбой и взаимным отстрелом «отцов» тысячи полицейских поднимаются по тревоге, сыплются сообщения об арестах и обещания искоренить гидру организованной преступности. Однако время проходит, и все возвращается на круги своя, хотя, казалось бы, для ликвидации «якудза» не надо вести даже ухищренную розыскную работу, поскольку адреса бандитов значатся в каждой адресной книге.

Раньше мы любили списывать это на коррупцию в японской полиции, которая, мол, находится на откупе у мафии. Конечно, имеется масса фактов прямого сращивания блюстителей порядка с уголовным миром, периодически громыхают скандалы вокруг взяток. Однако все же надо признать, что коррупции в Японии ничуть не больше, чем в других странах, а полиция в целом работает очень эффективно и вовсе не похожа на растленную организацию, кормящуюся за счет уголовников. Не случайно страна держит одно из первых мест по уровню раскрываемости преступлений, особенно таких тяжких, как убийства и изнасилования.

С другой стороны, правдой являются странные, не укладывающиеся в привычные рамки «полуродственные» отношения между полицией и организованной преступностью в Японии. Уголовники там посылают знакомым околоточным открытки с поздравлениями по случаю Нового года, а те, бывает, устраивают арестованным профессиональным преступникам почти курортные условия в камерах с правом заказывать угощение в ресторане и даже встречаться с любовницами. Говорят, что взаимной симпатии способствует общность идеологии, которую исповедуют и полиция, и «якудза», -нарочитая верность самурайским националистическим традициям. Ведь не секрет, что японские блюстители порядка, как и нынешняя мафия, считают своими предшественниками бродячих воинов позднего средневековья правда, только ту их часть, которую горожане и крестьяне нанимали для защиты от налетов грабителей. К тому же полиция помнит о «патриотических заслугах» организованных уголовников и, в сущности, убеждена, что те не подведут и сейчас, если властям потребуется помощь для расправы с радикалами.

Однако все это не более чем благоприятный фон для терпимого отношения к мафии. Главным же фактором является, по-моему, скрытое убеждение японских властей в том, что существование «якудза» в их нынешнем виде является скорее плюсом, чем минусом для поддержания общего порядка в стране.

Такой вывод, на первый взгляд, кажется неправдоподобным. Однако японская полиция явно верит в то, что лучше иметь дело с хорошо изученной за долгие десятилетия организованной преступностью, чем со стихийной уголовщиной — более агрессивной, непредсказуемой и вооруженной, которая вполне может заполнить вакуум в случае ликвидации «якудза». Преступность в современном обществе, увы, неискоренима, как неискоренимо стремление хапнуть деньги, не работая. Поэтому, полагают прагматичные японцы, из многочисленных зол нужно выбирать меньшее.

Их явно устраивает то, что «якудза» склонны заниматься делишками в сфере теневой экономики, не прибегая к наиболее опасным видам преступлений. Действительно, несмотря на существование относительно мощной мафии, в Японии, в сущности, нет проблемы ограблений на улицах или налетов на квартиры в тех масштабах, в каких она существует у нас или в других странах.

Там можно без страха ходить по улицам в любое время суток. Более того, даже в весьма сомнительных увеселительных кварталах, как говорят, «якудза» сами обеспечивают порядок, поскольку в противном случае клиенты будут бояться идти в «бани» и «бары с кошечками».

Японская мафия, видимо, самая демилитаризованная в мире. Ее члены крайне редко прибегают к огнестрельному оружию. А об использовании автоматов, взрывчатки и гранат я вообще не слыхал. Да и применяется оружие в основном для выяснения отношений в семейном кругу — чаще всего при дележе сфер влияния или для устранения конкурентов. Конечно, японская печать бьет тревогу в связи с тем, что простые люди могут случайно оказаться жертвами кровавых стычек между мафиози. Однако, согласитесь, это совсем другой уровень проблемы преступности по сравнению с угрозой банд уличной шпаны, которая постоянно стоит, скажем, перед жителями Москвы, Казани, Лос-Анджелеса или Лагоса. Конечно, и в Японии бывают кровавые преступления против «обычных людей». Однако совершают их все же преимущественно дилетанты, а не члены мафии, соблюдающие в целом правила игры, негласно предложенные ей полицией. Эти правила выдерживаются и в такой прибыльной сфере, как торговля наркотиками, поскольку необычное пристрастие японского рынка именно к «лекарственным» дурманящим средствам не в последнюю очередь связано с тем, что власти железной рукой пресекают попытки ввоза сильнодействующих средств типа героина или крэка, проявляя куда меньше рвения в борьбе с «таблетками». И здесь опять же прослеживается все та же рациональная логика — наркоманов всех не переловишь, так пусть они тешат себя более слабыми средствами, чем героин.

Существование японского общества издревле основывалось на компромиссах между различными социальными и политическими силами, какими бы аморальными или уродливыми они ни представлялись. И мне кажется, что в глазах властей «якудза» достаточно сносно выполняют свою роль, поскольку они поглощают и умиротворяют не вписывающихся в другие общественные структуры озлобленных неудачников и занимаются тем дурно пахнущим, но, увы, необходимым бизнесом, базу для которого все равно постоянно создают сами люди с их пороками и слабостями.

Впрочем, в рядах «якудза» в последнее время появились прогрессисты, считающие, что японской мафии необходимы реформы, направленные на установление более цивилизованных порядков, существующих в западных преступных синдикатах.

Главарь второй по значению группы мафии «Инагавакай» Какудзи Инагава, например, как-то задался целью искоренить обычай отрубания мизинцев, объявив его мрачным наследием средневековья, подрывающим репутацию честных уголовников. Узнав, что один из его ближайших заместителей приказал отрезать палец провинившемуся гангстеру, «отец» вызвал своего приближенного «на ковер» и долго отчитывал, требуя немедленно прекратить варварскую традицию. Тот был смущен, расстроен и вышел из приемной босса в полном смятении. И можно представить лицо Какудзи Инагавы, когда на следующее утро ему доставили отрубленный кусок мизинца его заместителя, который с юных лет был приучен выражать свое раскаяние именно этим, несколько болезненным, но зато доходчивым способом...

Василий Головнин

источник

@темы: интересно, Япония